Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования:

В давние времена, которые ныне принято называть "лихие девяностые", команда Ельцина сделала несколько попыток интегрировать Россию в структуры Запада (ЕС и НАТО). Под разными предлогами Москве тогда было отказано. На деле западные политики и дипломаты неофициально, но не делая из этого тайны, объясняли, что "Россия слишком велика" для западных структур. Вашингтон и Брюссель опасались, что, оказавшись членом ЕС и НАТО, решения которых формально принимаются консенсусом, Россия сможет блокировать некоторые инициативы Запада и вообще поставит под вопрос лидерство США.

С моей точки зрения, данные опасения были ничем не обоснованы, люди, их выдвигавшие, были откровенно глупы, а последствия отказа России в интеграции в западные структуры оказались для Запада пагубны.

На деле процесс приема в члены ЕС и НАТО обставляется таким количеством условий, требует соответствия такому количеству произвольно определяемых критериев и присоединения к сотням уже действующих правил и регламентов, что, только начав переговоры, Москва понесла бы серьезные внешнеполитические, внутриполитические и экономические издержки, а также подорвала бы собственную безопасность.

Принятие соответствующих стандартов нанесло бы такой удар по экономике в целом и оборонно-промышленному комплексу в частности, что к сегодняшнему дню даже наличие ядерного арсенала (если бы он еще нами контролировался) не спасло бы страну от статуса полуколонии, вполне сравнимого с болгарским, румынским или прибалтийским.

При этом голос России в НАТО или ЕС обладал бы таким же весом, как, например, голос Эстонии, а совокупности, составляющие балто-черноморскую дугу лимитрофы (блокирующие в интересах США российско-германские связи), обладали бы значительным перевесом в голосах над Москвой. Кстати, и Третий энергопакет пришлось бы имплементировать (как члену ЕС) и многие другие глупости пришлось бы совершать совместно с западными "друзьями и партнерами", компрометируя себя и своими руками уничтожая собственных потенциальных союзников. В общем, не было бы сейчас ни Евроазиатского союза, ни ШОС, а была бы Россия одним из десятков равноправных в своем бесправии европейских вассалов США.

Но, к счастью для нас, Запад прошел мимо данной возможности, отказавшись бесплатно (Россия еще и доплатить готова была) получить то, чего последние пятнадцать лет добивается потом, кровью и напряжением всех сил, которое уже перешло в перенапряжение.

Причем, если США еще испытывают иллюзию возможности победы, то ЕС уже как минимум два года понимает, что превратился из одного из охотников, планировавших делить добычу в жертву, которую будут делить.

И вот тут оказалось, что бременем для ЕС является не Россия, которая якобы могла "подорвать европейское и трансатлантическое единство", а та самая "новая" (Восточная) Европа лимитрофов, которых радостно набирали в Евросоюз начиная с 2004 года.

Именно по восточной границе Германии, Австрии и Италии прошел водораздел Европы на "старую", все еще готовую (хоть и не без проблем) менять друзей, защищая интересы, и "новую", которая, двигаясь в идеологическом и военно-политическом обозе США талдычит о неких особых "демократических" ценностях (в большинстве "новоевропейских" стран их днем с огнем не сыщешь).

В "новоевропейских" странах встречаются адекватные политики, например президенты Чехии Вацлав Клаус и Милош Земан, экс-премьер Словакии Владимир Мечьяр или действующий премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, но там нет адекватной политики. "Евро-атлантические" силы при поддержке США все равно медленно, но верно гнут свою линию, видя миссию своих стран в том, чтобы стать составной частью "санитарного кордона" между Россией и "старой Европой".

В принципе, такой подход "новоевропейцев" не удивителен. Ни на момент вступления, ни сейчас ни одно из этих государств (кроме, может быть, Чехии) не удовлетворяло даже минимальным требованиям ЕС. Они становились частью порочной схемы внутриевропейской колонизации, в рамках которой "старая Европа" освобождала "новоевропейцев" от собственной экономики, кроме сферы услуг и туризма, захватывая их рынки сбыта. А покупательная способность населения обеспечивалась кредитами той же "старой Европы" и МВФ. В результате "новоевропейцы" брали деньги у "старой Европы", чтобы отдать ей же в обмен на товары и остаться при этом должными.

В такой системе, "новая Европа" могла рассчитывать хотя бы на видимость политического равноправия со "старой" только опираясь на поддержку США. Именно поэтому "новоевропейцы", как правило, являются более проамериканскими, чем Госдеп, конгресс и ЦРУ, вместе взятые.

Понятно, что с такой "новой Европой" у России не было, нет и не может быть согласия. Эти страны живут на подачки (политкорректно именуемые кредитами), следовательно, не имеют своих экономических интересов. Подачки им гарантированы до тех пор, пока они покорно следуют в фарватере внешней политики США. Следовательно, и их политическая самостоятельность невозможна.
Со "старой Европой" сложнее. Долгое время она тоже была удовлетворена американским доминированием. Необременительный отказ от собственной внешней политики обеспечивал американский военно-политический зонтик. При этом США, как тигр с шакалами, регулярно делились с европейцами добычей, и даже Восточную Европу отдали в колониальное рабство "староевропейцам" в обмен на свое всего лишь военно-политическое доминирование.

Однако, начиная с кризиса 2008 года явно, а на самом деле гораздо раньше, США все сильнее слабели, и наконец стали просто не в состоянии нести обременительные издержки глобального доминирования в одиночку.

Вначале они пытались заставить Европу резко увеличить военные бюджеты (встретив сопротивление именно "староевропейцев"). Затем попытались переложить на ЕС тяжесть обеспечения военного присутствия в отдельных регионах планеты. Быстро выяснилось, что европейские армии строились исходя из того, что они будут лишь обеспечивать работу армии США, и самостоятельно ничего не могут (даже в Афганистане оккупационный режим поддерживать).

Наконец, США перенапряглись в противостоянии с Россией, Китаем и рядом более мелких оппонентов. Стало ясно, что им не выстоять без ограбления "старой Европы", которое происходит по той же схеме, по которой "старая Европа" грабила "новую".

В иные времена ЕС просто перешел бы под российский военно-политический зонтик, и на этом завершилась бы история американского гегемонизма. Но к началу десятых годов США имели три надежных рычага, блокировавших европейскую самостоятельность. Во-первых, послушных восточноевропейских лимитрофов. Во-вторых, ориентированную на Вашингтон брюссельскую евробюрократию, чья деятельность объективно противоречила национальным интересам стран-членов ЕС, зато полностью устраивала США. В-третьих, выросшую за последние 25 лет плеяду национальных европейских политиков, воспитанных в духе евро-атлантической солидарности, безоговорочно принимавших концепцию американского лидерства и сидевших к тому же на крючке компромата.
В результате все попытки России достучаться до европейской элиты с предложениями, соответствовавшими стратегическим интересам России и ЕС, оказались напрасными. Европа шла навстречу ровно до тех пор, пока США не натягивали поводок.

Однако в последние годы, особенно после начала сирийского и украинского кризисов, авторитет США был несколько раз серьезно подорван, а концепция их единоличного доминирования разрушена Россией, спокойно вернувшей Крым, вопреки истерике Вашингтона, и не менее спокойно делающей то, что считает нужным на Ближнем Востоке.

Затягивание украинского и сирийского кризисов (провал западного блицкрига) не просто лишили Европу трофеев, которыми она рассчитывала покрыть свои издержки, но поставили ее на грань катастрофы (разоряющие ее санкции против России и контрсанкции, проблемы с украинским маршрутом транспортировки энергоносителей, поток беженцев с Ближнего Востока, обильный разбавленный террористами). А тут еще и отчетливые планы Вашингтона лишить Европу доступа как к ближневосточным, так и к российским энергоносителям и заставить покупать газ и нефть у США втридорога.

В общем, ЕС оказался перед печальным выбором — умереть или войти в союз с Россией. "Новая Европа" (кроме еще борющейся Венгрии) предсказуемо выбрала смерть под патронатом США. "Старая", на уровне элит, готова была последовать за "новой". Но выяснилось, что консенсусу проамериканских элит противостоит ширящееся движение народных масс.

Во Франции и Германии, Греции и Италии все большую поддержку избирателей начали получать деятели, настроенные явно антиамерикански, и открыто предлагающие ориентацию на Россию в качестве альтернативы "евро-атлантической" солидарности.

В результате ЕС разделился на три части. Франко-германское ядро, к которому примыкают Италия, Греция, к которому подтягивается Венгрия и присматривается Испания. Этот сегмент готов к сотрудничеству с Россией, но пока не видит возможности изменить политику, не развалив ЕС.

Лимитрофная восточноевропейская периферия, а также Скандинавия и Бенилюкс, ориентированные на США и готовые умереть, но не изменить "евро-атлантической солидарности".

И Великобритания, а также Дания, которые, судя по всему, потеряли надежду, что ЕС в любом случае (какая бы концепция ни победила) удастся сохранить и мягко готовящие позиции для своего выхода из рассыпающейся структуры.

Как видим, только франко-германское ядро и ориентирующиеся на него страны представляют интерес с точки зрения перспективной российской политики на европейском направлении.

При этом надо понимать, что сохранение единства ЕС уже невозможно, а если оно чудом сохранится, то исключительно под американским протекторатом и только на русофобских принципах. В то же время формирование оси Париж-Берлин-Москва (с учетом европейских государств, готовых примкнуть к такому союзу) автоматически решает проблему лимитрофов. Восточную Европу становится некому содержать (США никогда не планировали принимать на себя эту почетную миссию), а значит, она так или иначе (по-хорошему или по-плохому) переходит в сферу влияния нового блока.

Таким образом, как уже не раз бывало в нашей истории, ключи от Европы, а с ними и ключи от прекращения глобального конфликта находятся в Берлине и Париже. Разница заключается лишь в том, что раньше мы за ними приходили в составе полевых армий, а теперь их необходимо получить политическими и дипломатическими средствами.