В «лишний» день февраля у метро «Октябрьское поле» в Москве произошло то, в реальность чего не хочется верить до сих пор. Но приходится не просто верить, а как-то еще и жить с этим.

Спустя двое суток стало понятно, что преступление совершило не сумасшедшее, а вполне вменяемое существо: няня четырехлетней девочки спокойно, без капли раскаяния и страха, рассказывала, как убивала ребенка, а на заседании суда вела себя вызывающе иронично и прикрывалась Аллахом.

Более того, на допросе она мотивировала убийство якобы ответом на бомбардировки ВКС РФ в Сирии. Она не террористка в привычном виде, не шахидка, обвешанная взрывчаткой, но с её сознанием хорошенько поработали исламистские идеологи, объявившие России войну. 

Ее ненависть к окружающим вопиюще откровенна, хладнокровна и, если так можно сказать, разумна. Это ненависть маньяка, сохраняющего ясность мышления исключительно для убийства во имя кажущейся ей высшей цели (в данном случае – всемирного халифата).

Поведение этой мрази, прикрывающейся волей Аллаха и местью за бородатых «онижедетей», выглядит как демонстрация ненависти и призвано возбудить ответную массовую неконтролируемую волну агрессии. Межэтническую и межконфессиональную резню. Ведь как это выглядит с точки зрения голых фактов?  

Уроженка Узбекистана, подстрекаемая уроженцем Таджикистана, облачившись в черные одежды, ассоциирующиеся с ИГИЛ, размахивала головой убитого ребенка и угрожала джихадом, а теперь улыбается в камеры и объясняет, что виноваты в её преступлении российские войска. Как тут не взорваться любому, даже самому здравомыслящему человеку?! Как не покоситься с подозрением и озлоблением на проходящего мимо таджика?

А в это время соцсети услужливо подбрасывают плакатики с перечеркнутым изображением дикой сцены няни-убийцы с отрезанной головой ребенка в руках. Этот образ – будто из методических пособий ИГИЛ по устрашению жертв, послание неверным, угрожающее убить самое для них дорогое, отрезать голову их будущему – с воодушевлением тиражируют вроде как патриоты, русские националисты и даже коммунисты, играя на руку религиозным экстремистам, с которыми Россия ведет войну в Сирии.

Все вместе и с разных сторон призвано вывести русского человека из равновесия, вызвать в нем волну ненависти ко всем мигрантам из Средней Азии и в целом к мусульманам, что, в конечном счете, самоубийственно для России. Сама или с подсказки экстремистов преступница могла взорвать межнациональное и межконфессиональное спокойствие, худо-бедно установившееся за последние годы в России, дав сигнал ко взаимной резне.

Ответной и, возможно, срежиссированной реакцией на ее преступление могли стать нападения ультраправых из «околофутбольной» среды на мигрантов из Средней Азии. 

После чего в случае летального исхода ситуация могла выйти полностью из-под контроля правоохранительных органов. Возможно, именно опасением такого сценария объясняется тот факт, что центральные телеканалы при согласии Кремля не стали освещать убийство и тиражировать игиловский образ няни-убийцы. Провокаторам и паникерам пришлось довольствовать интернет-аудиторией, а она до сих пор в России значительно уступает телевизионной.

Несомненно, Гюльчехра Бобокулова должна понести максимальное наказание – она призналась в убийстве, но не раскаивается, у нее нет никаких оправданий и смягчающих обстоятельств. В то же время любое наказание, предусмотренное в российском законодательстве, будет недостаточным за такое преступление. Если в принципе можно людским судом определить достаточное наказание за подобное зверство.
Предлагающим вернуть смертную казнь ради этого конкретного случая хочется напомнить, что для подобных «воинов Аллаха», смерть от неверных является вознаграждением, а не наказанием.

Гораздо важнее вопрос геополитических последствий преступления, а проще говоря – то, как следует отнестись России и русским к угрозе, исходящей из Средней Азии и от приезжих мусульман, которых пытаются использовать экстремисты. Безусловно, ИГИЛ и другие террористы будут усиливать работу в этом направлении и попытаются нанести террористические удары неоднократно.

Терпя поражение в открытом столкновении в Сирии против ВКС РФ, они и их кураторы прекрасно понимают слабость южного подбрюшья России и возможность использовать жителей Средней Азии как смертников и распространителей экстремизма. С ноября 2015 года фиксируется активность ИГИЛ в Узбекистане, еще раньше – в Таджикистане.

В ответ на эту угрозу в российской общественности получают все большее распространение идеи введения визового режима со странами Средней Азии и всяческих запретов по отношению к мигрантам, вплоть до полного их выдворения. Доходят чуть ли не до необходимости постройки великой евразийской стены. Фактически речь идет о полном отчуждении стратегически важного для России региона.

Безусловно, такому решению, прими его российское руководство, аплодировали бы в Вашингтоне. Визовый режим сам по себе не способен сдержать поток мигрантов, для полного прекращения многомиллионной людской волны потребовалось бы укрепление границ, и еще вопрос, где именно. С Казахстаном? Но мы же с ним в Евразийском союзе. По периметру Казахстана? Но это еще менее реально.

Однако дело даже не в степени реальности, а в том, что это поверхностное решение проблемы. Отношение к Средней Азии – это вообще-то тест на зрелость Российской Федерации как наследницы Советского Союза и Российской Империи. Азиатские просторы последние три столетия так или иначе были включены в политическое пространство России. Да и до того русские всегда взаимодействовали с населением большой степи, так как между нами нет естественных препятствий.

Став евразийской империей, Россия и ее коренной народ обречены были на роль цементирующей силы для всего разнообразия народов этого огромного пространства. Предлагая им российское государственное устройство, наши предки встраивали их в русскую цивилизацию на равных правах, сохраняя их национальную идентичность, но при этом предлагая свои правила жизни и ценности в качестве универсальных.

Они и на самом деле стали универсальными для большинства местных жителей, потому как не только не являлись смертельно гибельными для них, как, к примеру, англосаксонские для индейцев, но помогали им развиться до мирового уровня.

После крушения советской модели общежития среднеазиатские народы, впрочем, как и остальные, подумали, что смогут обойтись без русских и станут даже лучше жить без Российского государства. В первые же 20 лет гуманитарная, государственная и технологическая деградация «независимых» стран достигла невероятного темпа и поставила миллионы жителей Средней Азии на грань вымирания.
 
Оказалось, что для спасения они вновь должны прибегнуть к России, на этот раз уже в роли чернорабочих-гастарбайтеров.

К сожалению, современная Россия не смогла предоставить другой формы реставрации наших отношений, но это стало хотя бы залогом физического выживания среднеазиатов. Однако и для Российского государства, переживающего сложные времена преодоления развала и восстановления, это стало хоть какой-то возможностью удержать в политической орбите чрезвычайно важный регион, который не зря называют Центральной Азией. 

Любая попытка как-то отгородиться от этого центра, обособиться, искусственно превратить азиатские народы в варваров за периметром «белой цивилизации» обречена на то, что Россия ограничила бы сама себя в развитии, поставила себе неестественные пределы и позволила бы другим цивилизациям использовать эти страны и население против себя.

Если даже представить, что все-таки как-то удалось отгородиться железным занавесом от таджиков, узбеков, туркменов и прочих азиатов, то за считанные годы там, за этим занавесом, могут скопиться десятки миллионов окончательно деградировавших и озлобленных варваров, готовых к любой агрессии и человеконенавистнической идеологии. Идеальная людская масса для новой армии ИГИЛ.

Наоборот, Россия должна сделать все, чтобы полностью вернуться в Среднюю Азию, встроить тамошние народы в возрождающуюся русскую цивилизацию. В современных условиях это чрезвычайно трудно, но возможно – при условии совершенствования самой России.

Необходимо с одной стороны, жестко пресекать и вычищать из рядов среднеазиатов любой экстремизм, тем более ваххабизм, исламизм, русофобию (Восток по традиции ценит силу), с другой – принимать их в обществе как равных при условии их лояльности и восприятия русской культуры, предлагать не только грязную работу, но перспективные места для самых талантливых и обрусевших.

Унизительный статус гастарбайтера должен исчезнуть, а выходец из Средней Азии должен чувствовать себя полноправным членом если не Российского государства, то Евразийского союза.

Для этого следует, во-первых, быстрее вывести уровень сотрудничества в Союзе до максимального, а во-вторых, активнее работать в самих странах Средней Азии – открывать там русскоязычные школы, лучших из выпускников принимать в российские вузы, проводить для взрослых жителей ознакомительные курсы по русской истории и культуре, проводить совместные мероприятия, снимать фильмы, совершать профилактическую работу среди населения силами российских спецслужб и многое другое.

Безусловно, такие шаги возможны только при условии, что местные руководители, подверженные болезни высокого самомнения, перестанут чинить препятствия Кремлю и начнут максимально тесное сотрудничество с Россией. Альтернатива тесному союзу с Москвой у Казахстана, Таджикистана, Узбекистана, Киргизии, как, впрочем, и у других стран бывшего СССР, только одна – полнейшая деградация и кровавый хаос, используемый Западом против России.