С 20 марта все мигранты, прибывающие на территорию Греции, будут возвращаться в Турцию. Это часть сделки, которую заключили в пятницу ЕС и Анкара. Турецкие власти используют миграционный поток в Европу, чтобы возобновить переговоры о вступлении в Евросоюз. Между тем, на этом пути у Турции есть пока непреодолимая преграда — оккупация северного Кипра.

С воскресенья между Европой и Турцией действуют новые правила своеобразного обмена мигрантами. Всех, кто прибывает в Грецию в надежде получить статус беженца, турецкие пограничные службы будут возвращать на свою территорию. За каждого возвращенного в Турцию мигранта ЕС будет забирать одного человека из турецкого лагеря для беженцев.

По мнению европейских властей, это остановит или хотя бы стабилизирует нынешний миграционный поток (в основном, это граждане Сирии, Афганистана, Ирака и Судана), для которого путь через Грецию — это парадный вход.

Сейчас в Греции находится от 40 до 50 тысяч мигрантов, ожидающих дальнейшего распределения в страны ЕС. Пока европейские страны не могут договориться насчет миграционных квот, поэтому греческие лагеря для беженцев все сильнее напоминают импровизированные тюрьмы: до решения ЕС мигрантам их покидать нельзя.

Особенно тяжелая ситуация в греческой деревне Идомени на границе с Македонией. Здесь находится не менее 14 тысяч мигрантов, которые ожидают отправки в ЕС. Изначальное население деревни — чуть более 150 жителей.

Мигранты прибывают и на греческие острова в Средиземном море. Ситуация здесь осложняется тем, что не хватает кораблей, чтобы перевезти тысячи этих людей хотя бы на материковую Грецию.

«Миграционную сделку» между ЕС и Турцией уже осудили и гуманитарные ведомства ООН и международная правозащитная организация Amnesty International, которая считает, что новая система контроля над миграционным потоком нарушает свободу передвижения и превращает ЕС в тюрьму международного масштаба.

Кроме того, до сих пор неясны юридические процедуры оформления мигрантов перед высылкой. На каком основании власти ЕС будут отказывать людям во въезде — это лишь одна из проблем. Для того, чтобы поставить процесс на поток, в Греции нужно задействовать не менее 4 тысяч юристов и судей. По словам премьера страны Алексиса Ципраса, ЕС должны прислать на помощь Афинам как минимум 2 тысячи специалистов. Только тогда мигранты не будут скапливаться в местных лагерях для беженцев.

«Главная задача ЕС сегодня — это купировать острую ситуацию при понимании невозможности единого и комплексного решения проблемы с миграцией, — рассказал Тимофей Бордачев, директор Центра европейских исследований ГУ ВШЭ. — В итоге принимаются полумеры. Обмен мигрантами с Турцией — как раз одна из них».

По мнению эксперта, самой сути миграционной проблемы сделка ЕС с Турцией не решает. За прошлый год в Евросоюз въехало более 1,2 млн беженцев, а в Турции разместились 2,7 млн перемещенных лиц не потому, что между ними не было миграционной сделки. В Сирии, Ираке, Афганистане и Судане продолжаются военные и гуманитарные кризисы, которые не закончатся сами по себе.

Таким образом, любые внутренние решения Евросоюза и переговоры с Анкарой выглядят попыткой лечить симптомы, а не причину болезни.

Впрочем, по мнению научного директора Германо-российского форума Александра Рара, за «миграционной сделкой» стоят более прагматичные и сиюминутные интересы. ЕС нужно погасить недовольство своих граждан из-за непрекращающегося потока беженцев. Турция же стремится возобновить переговоры о вступлении в ЕС, которые длятся с 1960-х годов. Это было одним из условий сделки с Брюсселем. Этот пункт власти Турции преподнесли своим гражданам особенно торжественно.

«Турция никогда не войдет в состав нынешнего Евросоюза, — уверен Тимофей Бордачев. — Тому есть множество причин. От экономических до цивилизационно-культурных. Однако все это время ни Евросоюз, ни Турция не готовы признать этот факт открыто».

«В Европе есть два основных взгляда на турецкий вопрос. Первый заключается в том, что эту страну не нужно включать в состав ЕС никогда. Второй основывается на идее, что для ЕС лучше включить Турцию в общую систему безопасности, но во всех остальных вопросах от Анкары лучше держаться подальше», — добавил Александр Рар.

Таким образом, Турция, входящая в состав западной оборонной организации НАТО, вряд ли может претендовать на большее, чем у нее есть сейчас. Тем не менее, у обеих сторон этого дипломатического процесса есть свои резоны продолжать диалог о сближении.

По мнению экспертов, Евросоюз хочет держать Турцию «на крючке» обещанием открыть свои двери, получая от нее новые уступки. «Анкара, в свою очередь, делает вид, что не понимает лжи, так как в статусе страны, которая вот-вот станет европейской, есть немало плюсов, — рассказал Бордачев. — Однако судя по реальным действиям Анкары, в последние несколько лет местные элиты во главе с Эрдоганом смирились с тем, что ЕС никогда не примет Турцию. Эта уверенность позволила властям страны действовать гораздо жестче в отношениях с Брюсселем».

Если проигнорировать заявления Анкары, сделка по мигрантам — один из результатов этого разочарования. Отринув наносные дипломатические любезности, Анкара предложила Брюсселю два варианта: либо он платит Турции вдвое больше, либо та «топит Европу в беженцах».

По крайней мере, примерно в таких выражениях говорил президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган во время ноябрьских переговоров с европейскими политиками, согласно недавним дипломатическим утечкам в прессу.

Европейские деньги — это единственный бесспорный выигрыш турецких властей от заключенной 18 марта сделки. ЕС поддался давлению Анкары. Брюссель увеличил сумму ассигнований Турции на улучшение условий в местных лагерях для беженцев с $3 до $6 млрд. Кроме того, ЕС упрощает процедуру выдачи виз для турецких граждан. Однако по факту это не приближает Турцию к вступлению в Евросоюз.

Дело в том, что для возобновления этих переговоров должен быть консенсус всех стран-членов ЕС. Но резко против этого выступает правительство Кипра. Этот остров разделен надвое с 1974 года — в результате оккупации его северной части турецкими войсками.

Сегодня спорная Турецкая Республика Северного Кипра официально признается только Турцией и практически полностью от нее зависит. ООН считает Северный Кипр частью греческого Кипра под турецкой оккупацией.

В этом смысле проблема Северного Кипра для Турции — иллюстрация вероятного будущего крымской проблемы для России. Нынешний статус обеих территорий не признают большинство членов международного сообщества. Более того, Северный Кипр и Крым являются юридической проблемой, не решив которую ни Турция, ни Россия не могут рассчитывать на масштабное политической сближение с Европой — вне зависимости от того, хотят ли этого власти двух стран, или нет.

Проблема Крыма и Северного Кипра — различается по целому ряду исторических и политических предпосылок, однако их роднит одно: противоречие европейским принципам, считает Ирина Бусыгина, директор Института международных исследований МГИМО. Европа официально называет турецкое присутствие на Кипре оккупацией. Переход Крыма в состав России ЕС также официально отказался признавать.

«Если Евросоюз откажется от этих слов и смягчит риторику относительно Северного Кипра, это будет означать разрушения системы европейских ценностей, — считает Бусыгина. — А это грозит Европе гораздо более серьезным кризисом, чем миграционный». Крымский вопрос — того же порядка, добавила собеседница она.

В нынешнем Евросоюзе основополагающим является принцип единства политической системы, считает Александр Рар. Именно на нем держится нынешняя структура управления ЕС, на нем основан ряд основополагающих внутренних европейских документов.

«Именно поэтому миграционный кризис так опасен для европейского единства, — добавил эксперт. — Он угрожает идее солидарности и единых ценностей ЕС. Со стороны Венгрии и других восточноевропейских держав доносятся призывы забыть о мультикультурализме и прекратить ориентироваться на Берлин и Брюссель».

Если эти процессы в Европе затянутся, и Брюссель не сможет выработать единого подхода к миграционному кризису, это может изменить всю систему функционирования ЕС, считает Тимофей Бордачев. «Под угрозой самое большое европейское завоевание — свобода передвижения. Не обязательно, что внутренние границы союза вновь появятся, но проверка документов будет занимать все больше времени, возникнут дополнительные бюрократические механизмы, и это будет все сильнее отражаться на экономике», — добавил эксперт.

Отчуждение внутри ЕС может ударить и по центральным властям в Брюсселе, который перестанет быть политическим центром, а вернется к состоянию координатора экономической политики, считает Бордачев.

На данном этапе Турция требует от ЕС признать Северный Кипр. Брюссель — требует от Анкары отказаться от этого территориального приобретения. «Пока ЕС управляют политики, ориентирующиеся на европейские ценности, прорыва в этом вопросе не будет», — уверен Рар. Если же турецкое давление и миграционный кризис все-таки изменят ЕС до такой степени, что он будет готов пойти на уступки относительно Северного Кипра, это будет означать, что Евросоюза, частью которого хотела стать и Анкара, больше не существует.

Игорь Крючков